Спросил со сцены, поскольку читал им какую-то лекцию про то, как строить свою — либо свое? — личное media на основе тех ресурсов, которые есть у них под рукой. А именно — мобильного телефона, который имеет куда больше технических возможностей, чем самая продвинутая редакция времен Уотергейта. Ну, это когда нагнули целого президента США настолько, что его отправили в отставку; вдруг не в курсе — погуглите, если не в курсе, еще можно.

То, что эти засранцы снимали каждый недостойный публичности жест и сопровождали его произнесенными со сцены — и потому вполне легальными — цитатами из меня же, но так, чтобы лектор (то есть я) выглядел конченым дебилом, — я узнал много позже. «Бть» сказал, разумеется. Но в целом порадовался. И потому, что в большой семье не щелкай клювом клац-клац — раз. И особенно — два, — тому, как они превращали любое высказывание в полноценный мем. Даже мемас. Превращали и рассылали по группам вот этой самой «Территории». К которым меня, спасибо за заботу, допустили после того, что я им нес со сцены. Реально, спасибо.

Было то в феврале нынешнего года. За два месяца до того, как Роскомнадзор, слава ему, научил почти все продвинутое население страны пользоваться даже не удаленным доступом, не обходом блокировок — а словами, которые до того в лексиконе подавляющего большинства жителей страны и не ночевали.

Кто не знает, слова — сами по себе — очень и очень важны. Особенно слова специальные. Ну, возьмем девяностые и после: не должна была вся страна знать, что такое «зачистка». Это весьма специфический термин, из лексикона ноль целых столько-то там десятых процента населения. И отнюдь не повседневного лексикона.

Так же и сейчас: знание про «впн» и «прокси» — не самое распространенное. Просто потому, что не из повседневной жизни. Теперь, однако, об этом знают почти все, кто пользуется интернетом не для рецептов и не для виртуальных потрахушек. Затеяв блокировать Telegram, Роскомнадзор — ведомство, за предыдущие годы обеспечившее два-три десятка тысяч блокировок, — за одну неделю разогнался до пары десятков миллионов адресов. Цели, правда, не добилось: Telegram у автора этих строк на пару дней ушел под прокси, а теперь пашет безо всяких приблуд, и всем того желает. Зато сетевым сервисам банков — к примеру, Райффайзену — и прочих повседневных кликов досталось по полной программе. Среди упавших некоторое время наблюдался даже сайт самого РКН. Браво. Браво. Ура.

Конечно, можно вспомнить анекдот про кузнеца-онаниста — который положил свое хозяйство на наковальню и получал огромное удовольствие, когда промажет. Но лучше все-таки поговорить о природе власти. Как таковой.

Власть может быть всякой. Буквально — какой угодно. Убьет один кучу народа по всей Европе, в том числе шесть миллионов за пятый пункт, — все равно потом найдутся те, кто скажет: «Зато строил автобаны и придумал основы европейского союза». С маленьких букв, чтобы большой Евросоюз не осерчал. Убьет другой кучу народа — так и сам я скажу: «Но ведь войну выиграл». Без упора на то, что можно было бы по-другому. Возможно. Ну, хотя бы в режиме «допустим, что». И это все равно не оправдание, первым же понимаю. Правда. Но — выиграл же.

Потому что вышесказанное — не к спору о том, какой может быть власть. А для констатации того, какой она быть не может.

Какой угодно может быть власть. Только одной быть не может. Не должна. Потому что самой природой власти это противопоказано: быть смешной.

Не про Никиту даже Хрущева речь — патентованного палача, под начальством Иосифа Сталина требовавшего больше и больше репрессий на вверенном ему участке работы. Но слетел он не за разоблачение тов. Сталина — точнее, общей ответственности за репрессии. Не отрицая и свою, собственную ответственность. А под удобным предлогом: волюнтаризьм. Абстракцисты, пид...асы, ботинок в ООН (на самом деле, не было ботинка, но who cares), за вот это вот все.

Следующий — Леонид Брежнев — сам, по своей воле выставил себя на осмеяние. Не тем, как он правил поначалу, лет десять с копейками. А с тем, чем запомнился после того.

Немощь — институт скорее почтенный, чем поругаемый. Дряхлость при власти — уже не институт, а просто повод для поругания. «Застой», утвердившийся в перестройку, в общественном сознании во многом опирался на «сиськи-масиськи» и «сосиськи сраные». Для молодых: так Леонид Ильич, согласно многочисленным анекдотам, произносил слова «систематически» и «социалистические страны». Но надо признать, что bons mots про Брежнева весьма неплохо отражали реальность его последних лет.

Дальнейшие похороны вождей с траурным шагом в год разве что усилили общую трагикомедию. Смешного, однако, не отменив. То, что Леонид Ильич оказался отнюдь не самым плохим правителем — чье наследие проедаем до сих пор, а прос...рать будем еще дольше, — многие поняли только в последние годы. А для разрушения страны и этого было достаточно.

Ergo: власть не должна быть смешной. Что в данном случае означает: объявляем репрессию — репрессируем. По полной программе — вполне возможно, справедливо осуждаемой потомками. Но: не хотим, либо не можем репрессировать — не объявляем. Все остальное есть шоу на потребу электората. И еще неизвестно, чьего.

Если нам не нужен интернет — так вы скажите, дорогие предержащие. Так и скажите: мы, волк из «Ну, погоди», будем гонять этого зайца до тех пор, пока вокруг него ничего не останется. Вот как в популярных ныне мультипликационных мемасиках на тему. Что характерно, лично я пойму. Типа закон есть закон. И у вас закон, а у нас — уже сложившаяся жизнь. И мы до поры до времени посмотрим, кто кого. По крайней мере, я вот погляжу. Со всеми своими сетевыми привычками.

А до того — определим по-простому. Роскомнадзор, получив судебное решение по Telegramу — и споспешествовав блокировке всего, что можно, и еще ну совсем немножко того, что нельзя, — несколько десакрализировал власть. Все остальное — по воле власти: готова ли она терпеть вот эту самую десакрализацию.

Судя по всему — готова.

Вывод делается по одной простой причине. То, что Роскомнадзор сделал с остальным, отдельным от Telegramа Рунетом — пока что никаким репрессиям не подверглось. Хотя, казалось бы, девятнадцать миллионов заблокированных адресов — и это на момент написания данных строк — просто взывают к тому, что либо мы, Милостию Божиею, уже настучали по башке тем, кто это допустил. Либо — все идет по плану, как пел отнюдь не помазанный автор. И — согласно другому такому же автору, — «значит, так надо».

Если все так и надо — вопросов нет. Скажите нам громко. Что все эти наши интернеты — не услуга (впрочем, провайдеру оплаченная, да кто ж это учтет), а милость сверху. Хотим — разрешим. Хотим — уберем. Либо же — тоже вариант — не услуга, а осознанная Милостию Божией необходимость. Для всех, для каждого, и пусть обиженным уйдет только выявленный нарушитель нормального, офлайнового законодательства. Желательно в наручниках. Обязательно — за конкретные деяния: терроризм, подготовка к нему и иже со всем с этим. И уж точно без проблем для законопослушных пользователей.

Но, если вы уж объявили войну конкретному мессенджеру, — сделайте так, чтобы он не был доступен досужей публике. Или хотя бы не позорьтесь. А если опозорились — то всегда есть ответственный, которого можно выдать публике. С именем, фамилией и даже должностью. Мы поверим. Мы во все верим. Только скажите, кто сделал из вас коллективного петросяна. Мы поймем. И даже одобрим.

До следующей блокировки, разумеется. Но лучше так, чем никак.

А пока — по гениальной формулировке времен «пятилетки похорон» (гуглим, не стесняемся, еще можно), — телеграммы продолжают поступать. Кстати: пойду, проверю, что там упало. Наверняка же что-то важное.

В марте я собралась в отпуск. Сначала полетела в Калининград, затем, на автобусе, через контрольно-пропускной пункт Гроново, перебралась в Гданьск. Оттуда, по высокоскоростной железнодорожной магистрали, в Варшаву, откуда по воздуху вернулась на родину.

Польша — далеко не Диснейленд. Гданьск, при всем очаровании старого города (кстати, восстановленного после военной бомбежки практически из руин), находящегося в самом центре и окруженного массивными каменными воротами, на окраинах мало чем отличается от Челябинска. На улицах есть грязь и мусор. Серые панельки, и вот это все.

Варшава — тоже не туристическая Мекка. Город не столько красивый, сколько функциональный и удобный для жизни.

Прянично-готично-кирпичный Калининград, словно бы памятуя о немецком прошлом, очень старается быть похожим на европейскую столицу. Но у него пока не очень получается.

В Калининграде сразу понимаешь, что ты в России. Если быть точнее — сразу после того, как постоишь минут двадцать на остановке общественного транспорта.

Скажем сразу: подвижной состав в бывшем Кенигсберге вполне себе приличный. Обтекаемые со всех сторон, эргономичной формы троллейбусы. Аккуратные, чистые внутри автобусы. Трамваи, правда, не очень новые и сильно дребезжат и высекают искры на поворотах, но это для пассажира не так уж важно. Особенно если он приехал издалека и хочет за максимально короткие сроки посмотреть город.

Троллейбус, следующий по маршруту номер два, который пересекает весь город через популярные туристические точки, я ждала около 20 минут. Был март, влажный и снежный (в Калининграде вообще довольно сыро). Мне было зябко и зло. Я вспоминала добрым словом — не поверите! — челябинские маршрутки. Да, грязные, да, небезопасные, но зато исправно дублирующие маршруты муниципального транспорта и способные спасти ситуацию в тот момент, когда у тебя сводит пальцы на ногах, начинает ныть горло, а нос предательски хлюпает. В Калининграде маршрутки тоже есть, кстати. Но они не дублируют и ходят довольно редко.

«Вашу Кенигсбергскую маму за ногу, — размышляла я, вглядываясь в сумерки в надежде разглядеть цифровое табло приближающегося троллейбуса. — У вас что, на 500 тысяч населения по три троллейбуса в час ходит по одному из самых востребованных маршрутов, через центр города?»

Троллейбус наконец вынырнул из темноты. Он был полон перемороженными калининградцами и гостями города. Но мне предстояла еще пересадка на автобус. Автобус, опять же на популярном маршруте, я ждала 27 минут... Смеркалось и сильно задувало. У публики на остановке синели губы и хмурились лица. «Прямо как дома», — подумала я. Опять же, дублирующей маршрутки за это время через остановку не проехало (я спрашивала, в приступе надежды заглядывая в салон каждой, но увы).

Кстати: проезд в общественном транспорте Калининграда стоит 20 рублей. Против наших 23. Разница несущественная, на мой взгляд. И в каждом салоне трамвая, автобуса, троллейбуса сидит кондуктор с характерным выражением лица — строгим и взыскательным.

В общем, после сорока пяти минут пляски на остановках Калининграда через пограничный пункт в Польшу я проезжала с простудой и больным горлом. Мелочь, конечно, но лучше бы этого не было. К счастью, погода в соседней стране оказалась куда теплее, а торчать на весеннем ветру в немом ожидании автобуса или трамвая мне больше не пришлось.

В Польше — хороший общественный транспорт. Он дорогой, но он ходит часто, по минутам, и в нем, кстати, нет контроля. Никаких кондукторов: есть современный удобный компостер в каждом салоне (или на входе на линию метро) и зверский штраф за безбилетный проезд: 266 злотых (почти 60 евро).

Билет на 20 минут на все виды транспорта стоит 3,40 злотых (по нынешнему курсу после обвала российской валюты — 63 рубля). Да, это недешево (не будем, однако, забывать, что и средняя зарплата в Варшаве значительно выше, скажем, челябинской. Источники говорят о 3500 — 4000 злотых, умножьте на 18). Но, во-первых, за эти двадцать минут на метро с пересадкой на другой вид транспорта можно проехать пол-Варшавы (а это немаленький город с населением порядка 1,7 млн человек), во-вторых, проездные документы обходятся дешевле, чем разовый билет, в-третьих, судя по тому, сколько людей на каждой станции метро утекает в боковой проход мимо турникетов, немаленькая часть ездит и зайцем. Явно не все они имеют при себе проездные документы. Я, кстати, ни разу ни в одну из поездок в Европу не нарвалась на контролера, но верю, что они суровы. Но не верю, что даже очень сознательное население не пользуется иногда возможностью «проскочить».

Билеты можно купить в автоматах, которые повсюду. На улицах, на остановках. Процедура простая: приложил пластиковую карту и получил бумажную полоску.

Бонус: в Варшаве до аэропорта можно доехать на автобусе. Не на такси за круглую сумму, а на простом комфортном рейсовом автобусе, проезд на котором равен стандартному тарифу. При этом добираться вы будете не дольше, чем на автомобиле, ибо под общественный транспорт есть выделенная линия, и никаких пробок. Поэтому, наверное, ходят автобусы и трамваи по минутам.

В общем, в Варшаву в холодное время я бы могла вернуться. А вот в Калининград что-то не очень хочется. Город, претендующий на статус туристически интересного, не может иметь столь отвратительный общественный транспорт. Да, там относительно дешевое такси, но это разные оперы.

Итак, система европейского общественного транспорта выстроена следующим образом: недешево, без контроля в подвижном составе и с большими штрафами за безбилетный проезд. Плюс у автобусов есть приоритет перед автомобилями при движении по полосам.

Наверняка у пользователей есть претензии и к этой системе. Но при всех претензиях — она ведь работает. Работает четко, отлаженно, комфортно для пассажиров.

Почему она так же не всегда работает в России? Даже в городе, который по географической своей сути является Европой?

Что тут не так? Дело в доходах населения? Или все-таки в том, что совесть давно перестала быть лучшим контролером? И я сейчас не только о совести пассажиров.

Не то чтобы я мечтаю собрать завтра чемодан и свалить в Европу. Но метафорически въехать в нее на современном скоростном трамвае или автобусе — очень бы хотелось.